Наши знания о России остаются в плену ее нормативной картины, как она начертана в законодательных актах и учебниках по политологии, праву и экономике. Но настоящая страна решительно не соответствует нормативному знанию о ней, а социальные науки скорее выстраивают свою собственную реальность, чем изучают ту, что существует вокруг нас.

Представление о регулярном и проницаемом устройстве российской территории неверно — помимо бесконечного числа ничейных, заброшенных или непонятно кому принадлежащих земель и объектов, ее пронизывает огромное количество правовых анклавов — микротерриторий вроде кладбищ и строек, которые живут по своим собственным законам.

За пределами нашего социального воображения — целая страна со своими социальными типами и своими социальными ролями; мы наверняка видели этих людей, но не успели разглядеть, и, конечно, знаем, что они существуют, но не успели задуматься о том, как именно. Как живут современные рабочие? Чем занимаются жители деревень? Кто и зачем снимает маленький цех на закрывшемся заводе? Кто делает ремонт в вашей квартире?

Гигантский объем современной российской экономики проходит мимо статистики, науки, налоговых органов и любого другого государственного контроля. «Промысел», «гаражная экономика», «отходничество» — мы имеем дело с этим почти каждый день, но не отдаем себе отчета в том, насколько далека эта экономическая реальность от той, что описывают учебники по экономике и правительственные программы.

Как инструменты социальных исследователей зависят от исторических обстоятельств, в которых они были придуманы? Существует ли социальная норма? Почему мы перестали верить массовым социологическим опросам, но продолжаем их проводить? Какие оптические приборы нужны, чтобы разглядеть, как устроен современный мир?